Сообщение о путешественнике афанасий никитин краткое содержание. Афанасий Никитин

Афанасий Никитин – тверской купец средней руки, стал первым европейцем, изучившим и описавшим средневековую Индию за четверть века до прихода туда португальских колонизаторов.

Его записки «Хождение за три моря» стали ценнейшим литературно-историческим памятником, в котором многосторонность наблюдений сочетается с веротерпимостью и преданностью к родной земле.

Биография Афанасия Никитина. Начало пути

Когда начинается биография Афанасия Никитина, неизвестно. Фактом является то, что он – сын крестьянина Никиты, а это означает, что Никитин его отчество, а не фамилия. Каким образом он стал купцом тоже неведомо. Сейчас мы знаем только то, что русский путешественник Афанасий Никитин к середине 1460 годов уже был достаточно состоятельным человеком, торгующим мехами с заграницей. К этому времени он стал уже бывалым купцом, успевшим побывать в Византии, Молдавии, Литве и Крыму. И везде ему сопутствовала удача.

Судя по всему, грамотный купец всегда заручался соответствующими документами (грамотами) от тверского князя. Большая география торговых поездок путешественника Афанасия Никитина косвенно указывает на то, что он знал ряд тюркских языков и фарси. Кроме того, не следует упускать из виду, что Тверское княжество тогда входило в состав большого и мощного татарского государства Золотая Орда, что позволяло русским купцам беспрепятственно торговать со многими мусульманскими странами. Самое известное путешествие в биографии Афанасия Никитина также начиналось вполне гладко.

Маршруты Никитинского «хождения»

Точную дату начала выхода купеческого каравана сейчас установить невозможно. Некоторые историки датируют его 1466 годом, другие сдвигают на 1468. Опуская точные даты и опираясь на конкретные факты, можно утверждать следующее.
Поездка, давшая миру открытия Афанасия Никитина, началась весной. Тогда группа русских купцов снарядила караван судов для торговой поездки на Нижнюю Волгу и Северный Кавказ. Караван имел два судна, груженые, в том числе, и «мягкой рухлядью», т.е. мехами, хорошо ценившимися в тех краях.

Великий князь Тверской Михаил Борисович дал Никитину грамоту, разрешавшую ему начать широкую торговлю на юге Золотой Орды возле Астрахани. Для большей безопасности караван планировалось присоединить к русскому посольству Василия Папина, однако оно ушло раньше. Тогда караван дождался татарского посольства Ширвана Хасан-бека, вместе с которым и отправился на Нижнюю Волгу.

Увы! Прикрытие купцам не помогло. Вблизи Астрахани на караван судов напали местные разбойники, даже не посмотревшие на посольское прикрытие, и отняли весь купеческий товар. Возвращение назад без денег и без товара влекло за собой грозные последствия, поэтому разоренные купцы разбрелись кто куда. Никитин направился на юг в Баку, входившего тогда в состав Персии, и дальше в Мазандеран. Так начались географические открытия Афанасия Никитина.

Путь в Индию и обратно

В Персии Никитин прожил свыше двух лет, пытаясь как-то восполнить добро, потерянное под Астраханью. Узнав, что в Индии породистые жеребцы стоят хороших денег, он направился туда. Путешествие Афанасия Никитина в Индию началось в 1471 году, когда он с купленным в Персии конем загрузился на судно, направлявшееся к индийскому порту Чаул.

К сожалению, сразу продать животное по пристойной цене у купца не получилось, и тогда путь Никитина пролег по индийским городам. В столице государства Бахмани Бидаре он наконец-то продал своего коня и отправился в Парват, священный город, в котором прожил полтора года. Оттуда маршрут Афанасия Никитина пролег в «алмазную» провинцию Райчур, где он провел еще полгода, зарабатывая средства на обратную дорогу.

Три года путешествий Афанасия Никитина по Индии разочаровали его. Для своей родины он не увидел там почти ничего полезного. Дешевый товар без пошлины вывезти не давали, да и разбойников на море было много, что крайне усложняло торговлю. Не особо преуспев в индийской торговле, русский путешественник стал собираться домой.

Этот маршрут Афанасия Никитина пролег через Аравийский и Сомалийский полуострова, Ормуз, Тебриз, Трабзон. Здесь, заподозрив в нем туркменского шпиона, у него арестовали все товары, оставив Никитину только его записки. Из Трабзона он добрался до Кафы, где перезимовал, дожидаясь русского купеческого каравана. В Кафе он сошелся с московскими купцами, с которыми весной 1475 года и отправился домой.

К сожалению, ослабленное годами путешествий здоровье подвело Никитина, и неподалеку от Смоленска он внезапно умер. Его же записки были привезены в Москву и впоследствии прославили купца

Наверняка вам любопытно было бы узнать, что открыл Афанасий Никитин. Прочитав эту статью, вы узнаете, где побывал этот Годы жизни Афанасия Никитина - 1442-1474(75). Он родился в Твери, в семье Никиты, крестьянина, поэтому Никитин - это отчество, а не фамилия путешественника. У большинства крестьян в то время фамилий не было.

Лишь частично известна историкам его биография. Не существует достоверных сведений о юности и детстве этого лишь, что он стал купцом в довольно молодом возрасте и посещал Крым, Византию, Литву и другие государства по торговым делам. Довольно успешными были коммерческие предприятия Афанасия: он возвращался благополучно с заморским товаром на родину.

Ниже представлен находящийся в Твери.

В 1468 году Афанасий предпринял экспедицию, в ходе которой побывал в странах Востока, в Африке, Индии и Персии. описано в книге под названием "Хождение за три моря" Афанасия Никитина.

Ормуз

Никитин через Баку отправился в Персию, после чего, перебравшись через горы, поехал дальше на юг. Он без спешки совершал свое путешествие, останавливаясь подолгу в селениях и изучая местные языки, а также занимаясь торговлей. Афанасий прибыл весной 1449 года в Ормуз - большой город, расположенный на пересечении различных торговых путей: из Индии, Китая, Малой Азии и Египта.

В России уже были известны товары из Ормуза. В особенности же славился ормузский жемчуг. Афанасий Никитин, узнав о том, что в из этого города экспортируют лошадей, решил совершить рискованное предприятие. Он купил арабского жеребца и сел на корабль в надежде перепродать его выгодно в Индии. Афанасий отправился в город Чаул. Так продолжилось русское открытие Индии. Афанасий Никитин добирался сюда морским путем.

Первые впечатления об Индии

Шесть недель заняло плавание. Сильнейшее впечатление на купца произвела Индия. Путешественник, не забывая о торговле, увлекся также этнографическими исследованиями. Он записывал подробно в свои дневники увиденное. В его записях Индия предстает чудесной страной, в которой все совсем не так, как на Руси. Афанасий писал, что все люди здесь ходят нагие и черные. Его поражало, что даже небогатые жители носят украшения из золота. Сам Никитин, к слову, также поразил индийцев. Редко доводилось раньше местным жителям видеть белых людей. Никитину не удалось в Чауле выгодно продать своего жеребца. Он направился в глубь страны, побывав в небольшом городе, находящемся в верховьях Сины, а затем в Джуннаре.

О чем писал Афанасий Никитин?

Афанасий Никитин в своих путевых заметках отмечал бытовые подробности, описывал достопримечательности и местные обычаи. Это было чуть ли не первое описание быта Индии не только для Руси, но и для Европы. Афанасий писал о том, какую пищу едят местные жители, чем они кормят домашний скот, какими товарами торгуют, как одеваются. Им даже был описан процесс изготовления хмельных напитков, а также обычай хозяек дома в Индии спать в одной постели с гостями.

История, произошедшая в крепости Джуннар

В крепости Джуннар путешественник задержался не по собственной воле. Местный хан отобрал жеребца у Афанасия, когда узнал, что тот пришелец из Руси, а не басурманин, и выставил условие иноверцу: или он принимает ислам, или не только не вернет своего коня, но и будет продан ханом в рабство. На размышление было дано четыре дня. Лишь случай спас русского путешественника. Ему повстречался Мухаммед, старый знакомый, который поручился за чужестранца перед ханом.

Никитин изучал в течение двух месяцев, которые он провел в Джуннаре, сельскохозяйственную деятельность населения. Он заметил, что в Индии сеют и пашут пшеницу, горох и рис в сезон дождей. Он также описывает местное виноделие. Кокосовые орехи используются в нем в качестве сырья.

Как Афанасий продал коня

Афанасий посетил после Джуннара город Алланд. Здесь была большая ярмарка. Купец хотел продать но этого сделать вновь не удалось. И без него на ярмарке было много хороших коней.

Афанасию Никитину только в 1471 году удалось его продать, да и то без выгоды, а то и с убытком. Произошло это в городе Бидаре, куда прибыл путешественник, пережидая сезон дождей в других поселениях. Он надолго остановился здесь, сдружился с местным населением. Афанасий рассказал жителям о своей вере и земле. Индусы также поведали многое о своем семейном укладе, молитвах, обычаях. Множество записей Никитина посвящено вопросам религии местных жителей.

Парват в записях Никитина

Следующее, что открыл Афанасий Никитин, был священный город Парват. Он прибыл сюда, на берег Кришны, в 1472 году. Из этого города шли верующие со всей Индии на ежегодные празднества, которые посвящены были Никитин отмечает в своих дневниках, что место это имеет столь же важное значение для индийских брахманов, как Иерусалим для христиан.

Дальнейшее путешествие Афанасия Никитина

Еще полтора года путешествовал по Индии купец, пытаясь вести торговлю и изучая местные нравы. Но коммерческие предприятия (то, зачем Афанасий Никитин ходил за три моря) потерпели крах. Подходящего для вывоза на Русь из Индии товара он так и не отыскал.

Афанасий Никитин посетил на обратном пути Африку (восточное побережье). В Эфиопских землях, согласно дневниковым записям, ему чудом удалось избежать ограбления. Путешественник откупился хлебом и рисом от разбойников.

Обратный путь

Путешествие Афанасия Никитина продолжилось тем, что он возвратился в Ормуз и пошел на север через Иран, где в то время велись военные действия. Афанасий миновал Кашан, Шираз, Эрзинжан и оказался в Трабзоне, турецком городе, находящемся на южном побережье Черного моря. Возвращение казалось близким, но удача отвернулась вновь от Никитина. Турецкие власти взяли его под арест, так как приняли за иранского шпиона. Так Афанасий Никитин, русский купец и путешественник, оказался лишен всего своего имущества. Все, что осталось у него, - его дневник.

Афанасий занял денег на дорогу под честное слово. Он хотел добраться до Феодосии, где планировал встретить русских купцов и отдать долги с их помощью. В Кафу (Феодосия) он смог добраться лишь в 1474 году, осенью. Никитин провел зиму здесь, завершив записки о путешествии. Весной он решил отправиться обратно в Россию по Днепру, в Тверь. На этом закончилось путешествие в Индию Афанасия Никитина.

Смерть Афанасия Никитина

Но вернуться не суждено было путешественнику: он умер в Смоленске при невыясненных обстоятельствах. Вероятно, годы лишений и скитаний подорвали здоровье Афанасия. Спутники его, московские купцы, доставили в Москву его рукописи и передали их Мамыреву, дьяку, советнику Ивана III. Записи позже включены были в летописи 1480 года.

Они были обнаружены в 19-м веке Карамзиным и опубликованы под авторским заглавием в 1817 году. Упоминаемые в названии этого труда три моря - Каспийское, Черное и Индийский океан.

Что открыл Афанасий Никитин?

Задолго до прибытия европейцев в Индию в этой стране оказался русский купец. Морской путь сюда открыт был Васко да Гама, португальским купцом, несколько десятилетий спустя.

Хотя коммерческая цель достигнута не была, результатом путешествия стало первое описание Индии. В Древней Руси до этого она была известна только по легендам и некоторым литературным источникам. Человек 15-го века смог увидеть эту страну собственными глазами и талантливо поведать об этом соотечественникам. Он писал о государственном строе, религиях, торговле, экзотических животных (слонах, змеях, обезьянах), местных нравах, а также зафиксировал некоторые легенды.

Также Никитин описал местности и города, в которых не побывал сам, но о которых ему рассказали индийцы. Он упоминает, в частности, остров Цейлон, Калькутту, Индокитай, которые были в то время неизвестны русским. Поэтому то, что открыл Афанасий Никитин, имело большую ценность. Тщательно собранные сведения сегодня позволяют нам судить о геополитических и военных устремлениях правителей Индии того времени, об их армии.

"Хождение за три моря" Афанасия Никитина - первый текст такого рода в истории русской словесности. Неповторимое звучание сочинению придает то, что путешественник не описывал исключительно святые места, как паломники до него. Не различные объекты христианской религии попадают в поле его зрения, а люди с другими верованиями и укладом жизни. Записки лишены внутренней цензуры и официальности, чем особенно ценны.

Афанасий Никитин

Доходил до Индии и тверской купец Афанасий Никитин. Он оставил после себя знаменитое «Хожение за три моря» - Каспийское, Индийское и Черное. Однако других биографических сведений о нем нет. Кстати, неизвестна даже его фамилия, поскольку Никитин - не фамилия, а отчество. Любопытно и другое - тверской купец обладал правом носить отчество, тогда как во Владимирском, а затем и в Московском княжествах таким правом обладали лишь бояре и дворяне. Отсутствие биографических сведений об Афанасии Никитине в летописях и других древнерусских документах для некоторых исследователей является основанием считать, что «Хожение» было сфальсифицировано в конце XVIII века. Действительно, загадочным образом русский путешественник оказался в Индии за несколько лет до Васко да Гамы, что должно было свидетельствовать о приоритете России в открытии Индии. В пользу такой версии говорят и определенные неточности в описании стран, через которые проходил купец Афанасий. О многом Афанасий и умалчивает, например, о том, что же на самом деле сподвигло его на экспедицию в далекие края. Говорит в пользу этой версии и то, что Афанасию удалось сохранить свой путевой дневник в течение многолетнего путешествия, хотя во время путешествия ему приходилось терпеть кораблекрушения, подвергаться нападениям разбойников и претерпевать иные неприятности, не способствующие сохранности берестяного свитка. Более того, чужеземец, записывающий что-то непонятными знаками, должен был быть принят за шпиона, список уничтожен, а сам писец - казнен.

Однако историки сходятся на том, что текст жития подлинный, поскольку он известен не в единственном экземпляре, как, например, «Слово о полку Игореве», а в нескольких, а выдержки из оригинального «Хожения» содержатся в нескольких летописях, датируемых XV веком, в частности во Львовской летописи, достоверность которой не подвергается сомнению, а значит, и сам текст «Хожения» достоверен. Другое дело, что до нашего времени сохранилась не рукопись тверского купца, а ее копии, сделанные последующими переписчиками, которые могли исказить текст: непроизвольные описки, замены непонятных слов на похожие - все это сделало текст менее аутентичным.

Еще одна гипотеза предполагает, что Афанасий Никитин побывал лишь в Ормузе, крупном арабском порту на границе Персидского залива, а все свидетельства об Индии были почерпнуты им из рассказов моряков, действительно бывавших там. В самом деле, некоторые описания Индии кажутся фантастичными, а события (битвы, смены правителей) и даты плохо синхронизируются между собой. Говорит в пользу этой версии и то, что в «Хожение» был включен эпизод плавания к берегам Африки и Аравийского полуострова. Эти берега были хорошо известны морякам Ормуза, но они лежат вдалеке от пути из Индии в Персидский залив. Но наряду с такими фантастическими зарисовками многие описания Индии настолько точны, что могли быть сделаны только очевидцем.

Памятник Афанасию Никитину в Твери

О роде занятий Афанасия Никитина также ничего достоверно не известно. Историки и энциклопедические справочники в один голос называют его «купцом», а некоторые исследователи, стремясь к исторической достоверности, говорят иначе: «предположительно купец». Что же скрывается за этим?

На территории Руси и в далеких южных странах с Афанасием обращались не как с простым купцом, а как с послом. Возможно, что Афанасий имел тайные дипломатические поручения к правителям Нижней Волги и бассейна Каспийского моря. Загадочна и смерть Афанасия. Вернувшись на Русь, он, подданный великого Тверского князя, загадочным образом умирает близ Смоленска, входившего в состав Великого княжества Литовского, а дневник попадает в руки подданных князя московского, которые и переправляют его в Московию. Более того, дьячки-управленцы московского князя сразу понимают, что перед ними документ исключительной важности. Исходя из этого, можно утверждать, что агенты московского князя выследили Афанасия на территории другого государства и отобрали у него важный документ, который по какой-то причине был им необходим.

Время, в которое Афанасий Никитин ходил в Индию, было сложным и трагичным в истории Руси. Особенно тяжелым оно было для родной Афанасию Твери. В 1462 г. на трон восточного соседа Твери - великого княжества Московского - взошел Иван III Васильевич. Он, как и его потомок и полный тезка Иван IV Васильевич, тоже носил прозвище Грозный. Московские князья стремились подчинить себе все соседние русские государства. В то время на Руси было три независимых княжества: Москва, Тверь и Рязань - и три независимых республики: Новгород, Псков и Вятка. Именно Иван III Васильевич за время своего правления подчинил своей власти эти княжества и города, огнем и мечом пройдя по независимым княжествам и республикам, утопив в крови свободу новгородцев и тверичей, вятичей и псковичей. Однако это будет несколько позже, а сейчас, в 1466 г., тверской князь Михаил Борисович, пытаясь сохранить независимость своего государства, отправляет в далекие края неприметного купца Афанасия в надежде на то, что ему удастся сколотить какую-нибудь коалицию.

Историки расходятся в датировке начала путешествия Никитина. Одни называют 1458 г., другие - 1466 г. Возможно, и здесь кроется какая-то загадка. Может быть, Афанасий совершил два путешествия - одно в 1458 г. в Казань и Астрахань, а второе, начавшееся в 1466 году, привело его в Индию. Однако достоверных сведений об этом первом путешествии у нас нет, поэтому будем считать, что «хожение» началось в 1466 г.

Итак, в 1466 г. Афанасий Никитин отправляется из родной Твери в Ширванскую землю (современный Дагестан и Азербайджан). У него, (подчеркнем - с виду простого купца), путевые грамоты от великого князя Тверского Михаила Борисовича и от архиепископа Тверского Геннадия. Идет Афанасий не один, с ним идут и другие купцы - всего же у них два корабля. Интересно, что Афанасий нигде не упоминает имен сотоварищей-русичей, и это довольно странно. То ли Афанасий не хотел выдавать имена тех, кто шел вместе с ним с важным поручением, то ли, наоборот, дьяк-переписчик великого князя Московского решил не включать в список купцов-тверичан. Двигаются по Волге, мимо Клязьминского монастыря, проходят Углич и добираются до Костромы, находившейся во владениях московского князя Ивана III. В принципе, отношения между Москвой и Тверью напряженные, но официально война не объявлена, и московский наместник пропускает Афанасия с охранной грамотой далее.

В дороге Афанасий Никитин хотел присоединиться к Василию Папину, послу великого князя Московского в Ширване, но тот уже прошел вниз по реке. Почему же не дождался московский купец тверского, остается загадкой. А что же за товар вез в Ширван Афанасий? Он нигде не упоминает об этом. Историки предполагают, что это могла быть пушнина. В Нижнем Новгороде Афанасию пришлось задержаться на две недели для того, чтобы дождаться посла ширваншаха по имени Хасан-бек, который вез с собой в Ширван 90 кречетов, ловчих птиц - дар от московского князя. Однако такое число охотничьих птиц либо весьма преувеличено, либо было фигурой речи, понятной лишь посвященным. Некоторые историки предполагают, что словом «кречеты» в «Хожении» заменено слово воины, т. е. посол шел с отрядом московских наемников, которые, согласно договору Московского княжества с Ордой, Московия должна была выставлять для помощи ордынским государствам. Ширванский посол садится на больший из двух кораблей, и они идут вниз по реке.

Дальнейший путь героев весьма загадочен. В путевом дневнике Афанасий отмечает, что они благополучно прошли Казань, Орду, Услан, Сарай. Описание этой части бегло и создает впечатление, что плавание по Волге было для русских купцов обыденным делом. Несмотря на то что они идут в свите посла Ширвана, путь они выбирают окольный - по Ахтубе, стараясь миновать Астрахань. Где-то у самого впадения Волги в Каспий во время одной из стоянок на корабли нападают татары. Ситуация, которая, мягко говоря, не вписывается ни в какие рамки.

Ведь речь идет о нападении на посла другого государства. Впрочем, это нападение, если только оно имело место, свидетельствует против наличия 90 дружинников («кречетов») в свите посла. Что же за загадочные татары напали на посольство, об этом Афанасий или позднейший переписчик умалчивает, но в дальнейшем на пути в Ширван русичам и спутникам Афанасия пришлось еще раз столкнуться с неприятностями. Возле города Тархи (близ нынешней Махачкалы) корабли попали в шторм, а когда меньший из кораблей то ли выбросило на берег, то ли он пристал самостоятельно, все купцы были захвачены в плен. Афанасий в это время находился на посольском корабле.

В Дербенте Афанасий просит Василия Панина и Хасан-бека помочь захваченным в плен близ Тархи. Пленных действительно отпустили на свободу, но товары им не вернули, ведь по закону все выброшенное на берег имущество разбившегося в море корабля принадлежит владельцу берега. Такие отношения Афанасия с послами князя Московского и Ширваншаха еще больше убеждают нас в том, что был Никитин далеко не простым купцом.

Некоторые из купцов, как сообщает Никитин, попытались вернуться на Русь, другие остались в Ширване. В тексте «Хожения» Афанасий пытается объяснить свои дальнейшие странствования тем, что он взял на Руси товар в долг и теперь, когда товар пропал, его могли за долги сделать холопом. Впрочем, это не вся правда или вообще неправда. В дальнейшем Никитин будет дважды пытаться вернуться на Русь, но по непонятной причине его дважды не пропустят дальше Астрахани. Поэтому в конечном итоге возвращается на Русь Афанасий не по Волге, а по Днепру. Но если бы он брал товары в долг, то долг остался бы таковым и через несколько лет, когда он несколько лет спустя решил вернуться.

Некоторое время Афанасий остается в Ширване, вначале в Дербенте, а потом в Баку, «где огонь горит неугасимый». Чем занимался он все это время, неизвестно. Складывается впечатление, что он или ожидал какого-то важного известия из Твери, или же наоборот - скрывался от врагов. Неизвестная нам причина гнала Афанасия дальше, за море - в Ченокур. Здесь он живет полгода, но и отсюда вынужден уехать, месяц он живет в Сари, еще месяц в Амале - и снова дорога, краткий отдых и снова в путь. Вот как он сам рассказывает об этой части своего путешествия: «И прожил я в Чанакуре шесть месяцев, да в Сари жил месяц, в Мазандаранской земле. А оттуда пошел к Амолю и жил тут месяц. А оттуда пошел к Демавенду, а из Демавенда - к Рею. Тут убили шаха Хуссейна, из детей Али, внуков Мухаммеда, и пало на убийц проклятие Мухаммеда - семьдесят городов разрушилось. Из Рея пошел я к Кашану и жил тут месяц, а из Кашана - к Наину, а из Наина к Йезду и тут жил месяц. А из Йезда пошел к Сирджану, а из Сирджана - к Тар ому, домашний скот здесь кормят финиками, по четыре алтына продают батман фиников. А из Тарома пошел к Лару, а из Лара - к Бендеру, то пристань Ормузская. И тут море Индийское, по-персидски дарья Гундустанская; до Ормуза-града отсюда четыре мили идти».

Создается впечатление, что он колесит по Ирану, переходя от одного города к другому, как будто скрывается от кого-то. Да и далеко не все города он перечисляет в своих записках, есть «много еще городов больших», пишет он, в которых он побывал, но даже названия их он не приводит. Интересно, что в «Хожении» он рассказывает о древнем городе Рее, в котором некогда убили Хуссейна, внука Мухаммеда. Вскоре после того город был захвачен и разрушен завоевателями, и ко времени Афанасия от него остались лишь руины. Трудно сказать, скрывался ли Никитин в руинах Рея от неведомых противников или искал там что-то на продажу, но город этот упомянут в его записях особо. Предание о разрушенном городе созвучно его невеселым мыслям о родине - там назревает война между двумя великими княжествами, в это же время войска великого князя Московского громят Вятку и Новгород. И история города Рея переплетается с современностью.

Но вот он в своих странствиях доходит до Ормузского пролива, отделяющего Персидский залив от «Индийского моря». Здесь он впервые из русинов (как он называет себя сам) видит приливы и отливы. Интересно, что именно здесь он встречает христиан и празднует с ними Пасху. Это очень важный факт для историков, потому что из долгих описаний странствий можно сделать однозначный вывод о том, что бродил он по Ирану больше года, но поскольку у него не было возможности совершать пасхальные обряды и даже не было возможности вычислить наступление Пасхи, то он не отмечал этот праздник. Возможно, что именно в это время Афанасия Никитина начинают посещать мысли о правомерности иных вер. Именно в Ормузе, по его собственным словам, Афанасий начинает вести свой дневник. Но описания его прежних путешествий достаточно подробны, поэтому возникает мысль о том, что в Ормузе (или несколько ранее) он потерял свои прежние записи и теперь здесь, на берегу Персидского залива, перед отплытием в Индию он восстанавливал свои воспоминания.

Вскоре Афанасий на индийском корабле (таве) плывет в Индию. Трудно сказать, была ли Индия непосредственной целью его путешествия или же он попал туда случайно, в поисках богатства. По его собственным словам, он узнал, что в Индии коней не разводят, поэтому они там очень дорогие, и решил отправиться в Индию с жеребцом, которого надеялся там продать. На таве Никитин дошел до североиндийского порта Камбея, «где родится краска и лак» (основные продукты экспорта, кроме пряностей и тканей), а затем отправился в Чаул, расположенный на полуострове Индостан.

Индия поразила путешественника. Эта земля была так непохожа на его родные места, буйная зелень и плодородные почвы давали невиданные на его родине урожаи. Люди в Индии - темнокожие, нагие, босые - тоже были другими. Они жили иной жизнью, служили иным богам. «Те, кто побогаче и познатнее, носили на голове и бедрах кусок материи, но у всех, даже и бедных, было золото - серьги, браслеты на руках и ногах, а вокруг шеи - украшения тоже из золота». Никитин недоумевал: «Если у них есть золото, отчего же они не купят хоть какую одежду, чтобы прикрыть свою наготу?» А вот еще одно наблюдение о нравах Индии, поразившее путешественника: «И тут Индийская страна, и люди ходят нагие, а голова не покрыта, а груди голы, а волосы в одну косу заплетены, все ходят брюхаты, а дети родятся каждый год, а детей у них много. И мужчины, и женщины все нагие да все черные. Куда я ни иду, за мной людей много - дивятся белому человеку. У тамошнего князя - фата на голове, а другая на бедрах, а у бояр тамошних - фата через плечо, а другая на бедрах, а княгини ходят - фата через плечо перекинута, другая фата на бедрах. А у слуг княжеских и боярских одна фата на бедрах обернута, да щит, да меч в руках, иные с дротиками, другие с кинжалами, а иные с саблями, а другие с луками и стрелами; да все наги, да босы, да крепки, а волосы не бреют. А женщины ходят - голова не покрыта, а груди голы, а мальчики и девочки нагие ходят до семи лет, срам не прикрыт». Или вот еще одна зарисовка путешественника об индийских нравах: «.. купцов поселяют на подворьях. Варят гостям хозяйки, и постель стелют хозяйки, и спят с гостями. Если имеешь с ней тесную связь, дай две монеты, если не имеешь тесной связи, даешь одну. Много тут временных жен, и тогда тесная связь даром; а любят белых людей <…> Детенышей родится у них много, и если который из них родится ни в мать, ни в отца, таких бросают на дорогах. Иные гундустанцы подбирают их да учат всяким ремеслам; а если продают, то ночью, чтобы они дорогу назад не могли найти, а иных учат людей забавлять. <.> гулящих женщин много, и потому они дешевые: если имеешь с ней тесную связь, дай два жителя (монеты); хочешь свои деньги на ветер пустить - дай шесть жителей. Так в сих местах заведено. А рабыни-наложницы дешевы: 4 фуны - хороша, 6 фун - хороша и черна, черная-пречерная амьчюкь маленькая, хороша».

А еще он удивляется разным индийским диковинкам, например боевым слонам: «Бой ведут все больше на слонах, сами в доспехах и кони. Слонам к голове и бивням привязывают большие кованые мечи <…> да облачают слонов в доспехи булатные, да на слонах сделаны башенки, и в тех башенках по двенадцать человек в доспехах, да все с пушками, да со стрелами». И наверняка думал Афанасий: «Эх, да таких бы слонов моему великому князю, он был бы непобедим!» Но привезти даже одного слона на Русь дело невозможное. И далеко, и путь опасен. Лет за 700 до Никитина арабский правитель Гарун ар-Рашид подарил слона королю франков Карлу Великому и того с большими трудностями доставили из Палестины в Аахен. Но то - был дар одного великого правителя другому.

Нравы индийских царств удивляют Афанасия. Вот как он описывает правившего в Джуннаре Асад-хана: «Ездит же Асад-хан на людях. А слонов у него много, и коней у него много добрых, и воинов, хорасанцев, у него много. А коней привозят из Хорасанской земли, иных из Арабской земли, иных из Туркменской земли, иных из Чагатайской земли, а привозят их все морем в тавах - индийских кораблях <.> Носят бояр на носилках серебряных, впереди коней ведут в золотой сбруе, до двадцати коней ведут, а за ними триста всадников, да пеших пятьсот воинов, да десять трубачей, да с барабанами десять человек, да дударей десять». Неправда ли, забавная подробность - у хана и у бояр много и слонов, и лошадей, а они на людях ездят!

Впрочем, пышностью индийских ханов Афанасий явно восхищается и описывает ханский выезд во всей красе: «А когда султан выезжает на прогулку с матерью да с женою, то за ним всадников десять тысяч следует да пеших пятьдесят тысяч, а слонов выводят двести и все в золоченых доспехах, и перед ним - трубачей сто человек, да плясунов сто человек, да ведут триста коней верховых в золотой сбруе, да сто обезьян, да сто наложниц, гаурыки называются. Во дворец султана ведет семь ворот, а в воротах сидят по сто стражей да по сто писцов-кафаров. Одни записывают, кто во дворец идет, другие - кто выходит. А чужестранцев во дворец не пускают. А дворец султана очень красив, по стенам резьба да золото, последний камень - и тот в резьбе да золотом расписан очень красиво. Да во дворце у султана сосуды разные».

В другом городе выезд султана еще краше: «С ним двадцать везиров великих выехало да триста слонов, наряженных в булатные доспехи, с башенками, да и башенки окованы. В башенках по шесть человек в доспехах с пушками и пищалями, а на больших слонах по двенадцать человек. И на каждом слоне по два знамени больших, а к бивням привязаны большие мечи весом по кентарю, а на шее - огромные железные гири. А между ушей сидит человек в доспехах с большим железным крюком - им слона направляет. Да тысяча коней верховых в золотой сбруе, да сто верблюдов с барабанами, да трубачей триста, да плясунов триста, да триста наложниц. На султане кафтан весь яхонтами унизан, да шапка-шишак с огромным алмазом, да саадак золотой с яхонтами, да три сабли на нем все в золоте, да седло золотое, да сбруя золотая, все в золоте. Перед ним кафир бежит вприпрыжку, теремцом поводит, а за ним пеших много. Позади идет злой слон, весь в камку наряжен, людей отгоняет, большая железная цепь у него в хоботе, отгоняет ею коней и людей, чтоб к султану не подступали близко. А брат султана сидит на золотых носилках, над ним балдахин бархатный, а маковка - золотая с яхонтами, и несут его двадцать человек. А махдум сидит на золотых же носилках, а балдахин над ним шелковый с золотой маковкой, и везут его четыре коня в золотой сбруе. Да около него людей великое множество, да перед ним певцы идут и плясунов много; и все с обнаженными мечами да саблями, со щитами, дротиками да копьями, с прямыми луками большими. И кони все в доспехах, с саадаками. А остальные люди нагие все, только повязка на бедрах, срам прикрыт».

Удивляет путешественника многое: «Зима у них началась с Троицына дня (май-июнь.)

Каждый день и ночь - целых четыре месяца - всюду вода да грязь. В эти дни пашут у них и сеют пшеницу, да рис, да горох, да все съестное. Вино у них делают из больших орехов, кози гундустанские называются, а брагу - из татны. Коней тут кормят горохом, да варят кхичри с сахаром да с маслом, да кормят ими коней, а с утра дают шешни. В Индийской земле кони не водятся, в их земле родятся быки да буйволы - на них ездят и товар и иное возят, все делают. <.> Джуннар-град стоит на скале каменной, не укреплен ничем, Богом огражден. И пути на ту гору день, ходят по одному человеку: дорога узка, двоим пройти нельзя. <…> Весна у них началась с Покрова Святой Богородицы (октябрь) <…> По ночам город Бидар охраняет тысяча стражей под начальством куттавала, на конях и в доспехах, да в руках у каждого по факелу <.> В Бидаре по улицам змеи ползают, длиной по две сажени».

Некоторые зарисовки Афанасия забавны и скорее напоминают арабские сказки, впрочем, это не удивительно, многое из того, что Никитин не мог видеть своими глазами, он брал из рассказов арабских купцов: «А еще есть в том Аланде птица гукук, летает ночью, кричит: «кук-кук»; а на чьем доме сядет, там человек умрет, а захочет кто ее убить, она на того огонь изо рта пускает. Мамоны ходят ночью да хватают кур, а живут они на холмах или среди скал. А обезьяны те живут в лесу. Есть у них князь обезьяний, ходит с ратью своей. Если кто обезьян обидит, они жалуются своему князю, и он посылает на обидчика свою рать, и они, к городу придя, дома разрушают и людей убивают. А рать обезьянья, сказывают, очень велика, и язык у них свой <.> У оленей домашних режут пупки - в них мускус родится, а дикие олени пупки роняют по полю и по лесу, но запах они теряют, да и мускус тот не свежий бывает».

Вообще же, пищевые традиции - это то, что первым делом бросается в глаза путешественнику, и вот как Никитин описывает пищу индусов: «Иные из них баранину, да кур, да рыбу, да яйца едят, но говядины никто не ест <… > Индусы же не едят никакого мяса, ни говядины, ни баранины, ни курятины, ни рыбы, ни свинины, хотя свиней у них очень много. Едят же днем два раза, а ночью не едят, и ни вина, ни сыты не пьют. <.> А еда у них плохая. И друг с другом не пьют, не едят, даже с женой. А едят они рис, да кхичри с маслом, да травы разные, да варят их с маслом да с молоком, а едят все правой рукой, а левою не берут ничего. Ножа и ложки не знают. А в пути, чтобы кашу варить, каждый носит котелок. А от бесермен отворачиваются: не посмотрел бы кто из них в котелок или на кушанье. А если посмотрит бесерменин - ту еду не едят. Потому едят, накрывшись платком, чтобы никто не видел». Ниже Никитин поясняет, почему индусы не едят коров и быков: «Индусы быка называют отцом, а корову - матерью. На помете их пекут хлеб и кушанья варят, а той золой знаки на лице, на лбу и по всему телу делают».

Всякий раз, сталкиваясь с иным образом жизни, иной верой и системой ценностей, Афанасий убеждался в том, что жить можно по-разному и что каждая вера по-своему правильна. Он интересуется вопросами веры других народов, что, в общем-то, для православного является почти грехом, ведь истина, с точки зрения православия, содержится лишь в Евангелиях и поучениях отцов Церкви, а все иные религии - от сатаны. Но Афанасий вместе с индусами посещает главный буддийский центр того времени - город Парват, который он называет так: «То их Иерусалим, то же, что для бесермен Мекка». Однако буддийским монахам не удалось заинтересовать Никитина своей верой, да и такое разнообразие вер удивляет и пугает Афанасия: «А разных вер люди друг с другом не пьют, не едят, не женятся». Но вид Парвата поразил воображение Афанасия: «В Парват <…> съезжаются все нагие, только повязка на бедрах, и женщины все нагие, только фата на бедрах, а другие все в фатах, да на шее жемчугу много, да яхонтов, да на руках браслеты и перстни золотые. А внутрь, к бутхане, едут на быках, рога у каждого быка окованы медью, да на шее триста колокольцев и копыта медью подкованы. И быков они называют ачче».

«Расспрашивал я их о вере», - пишет Афанасий Никитин, что уже само по себе удивительно для христианина, который, согласно догматике, должен не научаться «бесовским верованиям», а сам проповедовать слово Иисуса. Вот какой увидел Никитин индийскую религию: «… и они говорили мне: веруем в Адама, а буты (будды), говорят, и есть Адам и весь род его. <.> Шел я с индусами до бутханы месяц. И у той бутханы ярмарка, пять дней длится. Велика бутхана, с пол-Твери, каменная, да вырезаны в камне деяния бута. Двенадцать венцов вырезано вкруг бутханы - как бут чудеса совершал, как являлся в разных образах: первый - в образе человека, второй - человек, но с хоботом слоновым, третий человек, а лик обезьяний, четвертый - наполовину человек, наполовину лютый зверь, являлся все с хвостом. А вырезан на камне, а хвост с сажень через него переброшен. На праздник бута съезжается к той бутхане вся страна Индийская. Да у бутханы бреются старые и молодые, женщины и девочки. А сбривают на себе все волосы, бреют и бороды, и головы. И идут к бутхане. С каждой головы берут по две шешкени для бута, а с коней - по четыре футы. А съезжается к бутхане всего людей двадцать тысяч лакхов, а бывает время - и сто тысяч лакхов. В бутхане же бут вырезан из камня черного, огромный, да хвост его через него перекинут, а руку правую поднял высоко и простер, как Юстиниан, царь цареградский, а в левой руке у бута копье. На нем не надето ничего, только бедра повязкой обернуты, а лик обезьяний. А иные буты совсем нагие, срам не прикрыт, и жены бутовы нагими вырезаны, со срамом и с детьми. А перед бутом - бык огромный, из черного камня вырезан и весь позолочен. И целуют его в копыто, и сыплют на него цветы. И на бута сыплют цветы. <.. > А молятся они на восток, как русские. Обе руки подымут высоко да кладут на темя, да ложатся ниц на землю, весь вытянется на земле - то их поклоны. А есть садятся - руки обмывают, да ноги, да и рот полощут. Бутханы же их без дверей, обращены на восток, и буты стоят лицом на восток. А кто у них умрет, тех сжигают да пепел сыплют в реку. А когда дитя родится, принимает муж, и имя сыну дает отец, а мать - дочери. Добронравия у них нет, и стыда не знают. А когда придет кто или уходит, кланяется по-монашески, обеими руками земли касается, и все молча».

Карта «Путешествия за три моря» Афанасия Никитина

Торговые и исторические наблюдения Афанасия очень точны и достоверны, он не только записывает то, что видел своими глазами, но и то, что рассказывали торговцы о других портах от Египта до Дальнего Востока, он указывает, где «родится шелк», где «родятся алмазы», указывает будущим путешественникам, какие опасности могут их ждать в здешних краях, описывает войны в странах, через которые он проходил. Верил ли он в то, что в скором времени русские купцы смогут ходить с торговыми караванами в Индию? Трудно сказать, но сведения, указанные Никитиным, действительно могли бы помочь купцам, которые могли прийти в Индию после него. Афанасий интересуется индийскими товарами и приходит к выводу, что на Руси они не пользовались бы спросом. «Говорили [мне],что много [в Индии] товаров для нас, а [оказалось] для нашей земли нет ничего: все товар белый для бесерменской земли, перец да краска», - печалился Никитин в своем «Хождении». В Бидаре он заносит в дневник: «На торгу продают коней, камку (ткань), шелк и всякий иной товар да рабов черных, а другого товара тут нет. Товар все гундустанский, а съестного только овощи, а для Русской земли товара тут нет».

Не правда ли, загадочный фрагмент? Купец тщательно записывает, что продается в разных городах, делает много полезных заметок для последующих купцов и вдруг рубит сплеча: «Да нет здесь полезных для Руси товаров!» Может быть, таким образом он пытается отпугнуть конкурентов? Вполне возможно, что «Хождение» предназначалось именно для тверских купцов, а всем же остальным тверичане должны были говорить: вот смотрите, сам Афанасий Никитин, первопроходец земли той, написал, что в Индии нет хорошего товара для Руси. Кстати о товарах. Именно из Индии на Русь шли жемчуга и слоновая кость, золото и серебро. Так что лукавит купец Афанасий. Впрочем, возможно и другое объяснение: этот лукавый пассаж - продукт переработки текста дьяками великого князя Московского, мол чего вам, купцам, в Индию ходить, лучше на Руси оставайтесь. Централизация государственной власти, начавшаяся при Иване III Васильевиче и продолжившаяся при его внуке Иване IV, сопровождалась закрытостью внешних границ, дабы никто от воли царской не убежал.

В Джуннаре с Афанасием случается загадочное происшествие. Местный хан отбирает у Афанасия жеребца, узнав, что купец не мусульманин, и обещает вернуть коня и еще дать тысячу золотых в придачу, если Афанасий примет ислам. И срок назначил: четыре дня. Согласно «Хождению», дело было на Спасов день, на Успенский пост. Но накануне Спасова дня приехал некий знакомый Афанасия, хорасанский казначей Мухамед, который заступился за русского купца перед ханом, и с Никитина сняли требование перемены веры, а жеребца возвратили. «Случилось Господне чудо на Спасов день, - пишет Афанасий в «Хождении». - Господь Бог сжалился <. > не оставил меня, грешного, милостью своей». Однако современные историки подвергают сомнению этот эпизод, ведь сразу после этого «чуда» Афанасий пишет об Индии следующее: «А так, братья русские христиане, захочет кто идти в Индийскую землю - оставь веру свою на Руси да призвав Мухаммеда, иди в Гундустанскую землю».

Вдумчивое чтение текста «Хождения» позволяет предположить, что Афанасий Никитин за годы пребывания в мусульманских странах все-таки принял ислам, либо в этот раз, либо позже в Бидаре, когда местный вельможа Малик Хасан Бахри, носивший титул низам-аль-мулька, раскрыв веру Никитина, предложил ему сменить ее на ислам. Современный российский историк Зураб Гаджиев на страницах интернет-журнала «Исламская цивилизация» опубликовал статью, в которой убедительно доказывает, что даже после многочисленных правок православных писцов в тексте «Хожения» сохранилось немало свидетельств принятия ислама Никитиным.

И действительно, Афанасий на страницах «Хождения» показан как человек глубоко религиозный, текст начинается с прославления Иисуса и благословений на путешествие, полученных им от его духовных наставников. В дальнейшем его настороженное отношение к исламу постепенно проходит, он, как мы уже упоминали, даже приводит в путевом дневнике суннитскую легенду о наказании городу Рее за убийство имама Хуссейна.

В своих путешествиях по исламским странам Афанасий выдает себя за мусульманского купца Юсуфа Хорасани, но втайне якобы придерживается христианских обрядов. Но соблюдение обрядов создает большие трудности, поскольку мусульманский календарь не соответствует христианскому, а его собственные книги и календари были утрачены в самом начале путешествия. Испытывая потребность в общении с Богом, Афанасий стал поститься в Рамадан вместе с мусульманами - «по вере Мухаммеда, посланника Божья, а когда Пасха Воскресение Христово, не знаю, постился с бесерменами в их пост, с ними и разговелся». Кроме того, в тексте его книги вместо привычных православных молитв появляются слова: «Олло акберъ, Олло керим, олло рагим!» или «Олло худо, олло акберъ, олло ты, олло керимелло», в которых без труда угадываются обращения к Аллаху на арабском и персидском языках. Именно такие записанные кириллическими буквами исламские молитвы сохранились в Летописном и Троицком изводах. Переписчики, составившие Суханов извод, сохранили текст молитв, изменив слово «Олло» на «Бог» или «Боже».

В индийском Бидаре Никитин размышляет о судьбах Русской земли. Перечислив преимущества земель, в которых он побывал - Крыма, Грузии, Турции, Молдовы и Подолья, - он молится за Русскую землю, но при этом добавляет: «На этом свете нет страны, подобной ей, хотя эмиры Русской земли несправедливы. Да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость!» Вот любопытный момент: Афанасий называет правителей Руси эмирами. Похоже, что во время путешествия он действительно постепенно превращался в арабского купца.

Там же, в Бидаре, Афанасий становится свидетелем выступления мусульманского войска во главе с Махмудом Гаваном на джихад против индуистского виджаянагарского князя. Ошеломленный видом трехсоттысячного войска, выступившего на войну за веру, путешественник пишет: «Такова сила султана бесерменского!», а затем прибавляет по-персидски: «Маметъ дени иариа». Что же означают эти слова? Перевод таков: «А Мухаммедов а вера годится». Эти слова сохранились в тексте «Хожения» благодаря тому, что христианин-переписчик не знал их перевода. Они демонстрируют изменившееся отношение Никитина к исламу. Подтверждают это и следующие фразы на персидском: «А правую веру Бог ведает. А правая вера Бога Единого знать, имя Его призывать, на всяком чистом месте в чистоте». Дело в том, что в этих фразах выражен исламский «символ веры», указывающий на основополагающие понятия ислама: Единый Бог - это Аллах, призывание Его имени - зикр, «на всяком чистом месте в чистоте» - условие тахарата (ритуального очищения) для намаза. Далее в тексте Афанасий Никитин уже прямо называет Мухаммеда Посланником Божьим («Маметъ дени росолял»).

И наконец, заканчивается текст «Хожения» пространными исламскими молитвами. Если считать, что последние строки путевого дневника были написаны Афанасием перед смертью, то получается, что в последние часы своей жизни он молится Аллаху как правоверный мусульманин. Заключительная молитва в «Хожении» Афанасия Никитина состоит из трех частей: общего прославления Бога, искаженного написанием прославления Аллаха по 22–23 аятам 59-й суры Корана, и безошибочного по порядку и довольно точного по написанию перечня эпитетов Аллаха, начиная с 4-го по 31-е его «имя». Вот она (по Троицкому изводу): «Олло перводигырь! Милостью же божиею проеидох (прошел) же три моря. Дигырь худо доно, олло перводигирь доно. Амин! Смилна рахмамъ рагымъ. Олло акберь, акши худо, иллел-ло акши ходо. Пса - рухолло, аликсолом. Олло акберъ. Ла илягиля илл Олло. Олло перводигерь. Ахамду лилло, шукуръ худо афатад. Бисмилнаги рахмам ррагым. Хуво мугу ллязи, ля иляга ильля гуя алимул гяиби ва шагадати. Хуа рахману рагыму, хуво могу лязи. Ля иляга ильля гуа. Альмелику, аль-кудосу, асалому, альмумину, альмугамину, альазазу, альчебару, альмутаанъбиру, альхалику, альбариюу, альмусавирю, алькафару, алькахару, альвахаду, альразаку, альфаиагу, альалиму, алькабиру, альба-суту, альхафизу, альъррафию, альмавифу, альму-зилю, альсемию, альвасирю, альакаму, альадьюлю, альятуфу!» (Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного! Аллах велик, Боже благой. Иисус - дух от Аллаха, мир ему. Аллах велик. Нет бога, кроме Аллаха. Господь - Промыслитель. Хвала Аллаху, благодарение Богу Всепобеждающему. Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного. Он Бог, кроме которого нет Бога, знающий все скрытое и явное. Он Милостивый, Милосердный. Он не имеет себе подобных. Нет Бога, кроме Него. Он Властитель, Святость, Мир, Хранитель, Оценивающий добро и зло, Всемогущий, Исцеляющий, Возвеличивающий, Творец, Создатель, Изобразитель,

Он Разрешитель от грехов, Каратель, Разрешающий все затруднения, Питающий, Победоносный, Всесведуший, Карающий, Исправляющий, Сохраняющий, Возвышающий, Прощающий, Низвергающий, Всеслышащий, Всевидящий, Правый, Справедливый, Благой.)

Как мы видим, Афанасий Никитин называет Иисуса «посланник и дух от Аллаха», что противоречит христианскому пониманию Иисуса как одной из ипостасей Троицы. Это практически полностью соответствует догматике ислама: «Ведь Мессия, Пса, сын Марйам - только посланник Аллаха и его слово., и дух его» (Коран [Пер. И. Ю. Крачковского]. - М., 1903. - 4:169 (171); ср. там же 2:81 (87); 5:109 (110)). Очевидно, перед смертью Афанасий Никитин, как и в остальных случаях, повторяет известную ему мусульманскую молитву. Возможно, что к такому шагу его подтолкнула неспособность Русской православной церкви остановить братоубийственную войну между русскими государствами и тот факт, что церковь благословляла ратников на такое братоубийство.

Но вернемся к странствиям Афанасия. Проведя в Индии несколько лет, он решает возвращаться на Русь. Истинные причины этого не совсем понятны. В «Хожении» он утверждает, что это произошло после беседы с одним исламским чиновником, предлагавшим Афанасию сменить веру и обосновывавшим это тем, что Афанасий вдали от родины не соблюдал христианские обряды. Но насколько это соответствовало действительности, неизвестно. Дело в том, что возвращение Афанасия на Русь также окружено загадками, а сам текст «Хожения», без сомнения, подвергался многочисленным правкам.

В отличие от пути в Индию, обратная дорога была короткой и быстрой. В порту Дабхол он садится на корабль, идущий через Эфиопию, Маскат и Ормуз и добирается до Персии. В Персии он останавливается в городах Л ар, Шираз, Йезд, Исфахан, Кум, Тебриз. Далее он приходит в Эрзинджан в Турции, оттуда в Трабзон. Так, пройдя два моря,

Каспийское и «Индийское», он добирается до третьего - Черного. В Трабзоне турецкий чиновник принимает Никитина за шпиона и отбирает его товары.

В Каффе тогда было неспокойно. Крымская орда несколько лет назад стала официальным вассалом Турции, но к торговым городам на побережье относилась благожелательно, ведь через них приходили богатые товары. Формально принадлежавший генуэзцам город был населен купцами из разных стран - молдаванами, грузинами, греками, евреями, зихами, арабами, русскими, болгарами, армянами. Только христиан в городе было более 70 тыс. человек. Здесь Афанасий узнает последние новости: Новгород пал и присоединен к великому княжеству Московскому, захватчики потопили в крови и разграбили город. Этому предшествовала большая битва, в которой бились и погибали русские. Только вот новгородцы погибали за свою свободу, а их противники - за славу своих князей. И вот еще что узнал Афанасий: тверичи, ведомые великим князем Михаилом Борисовичем, воевали на стороне московского великого князя Ивана Васильевича. Михаил Борисович надеялся таким образом заслужить благосклонность московского князя и продлить время своего правления, оттянуть предстоящий поход московитов на Тверь.

Именно на прибытии в Каффу в 1472 г. обрывается текст «Хожения». Афанасий Никитин сын, тверитин, исчезает из истории. Известно лишь, что зимой 1474/1475 года он умирает или погибает при загадочных обстоятельствах близ Смоленска, буквально в сотне километров от родного города. Предполагают, что все это время он добирался до родной Твери. Два с лишним года. Даже пешим путем это очень медленно. Поэтому есть основания предполагать, что «выпавшие из истории» два года жизни путешественника прошли столь же интенсивно, как и предыдущие.

Где же мог быть Афанасий? Возможно, он ходил с посольством от великого князя Тверского к великому князю Литовскому с просьбой стать на его сторону в борьбе против Ивана III Васильевича. В таком случае становятся понятными два факта - внезапная смерть путешественника близ Смоленска, входившего в то время в Великое княжество Литовское, и то, что выдержки из «Хождения» попали во Львовскую летопись. Возможно, на обратном пути в родную Тверь его выследили агенты Ивана III, убили и отобрали и записки, и договор о союзе или какой-то другой важный документ. Невероятно? Напротив, вероятность такого развития событий весьма высока, в то время убийства и шантаж были составной частью дипломатии. Редко о каком правителе средневековья не говорили, что он был убит или отравлен своими же приближенными. Так что же сомневаться в убийстве какого-то купца или дипломата? Можно выдвинуть и другую версию: Никитин был послан в Константинополь к патриарху с поручением от Тверского архиепископа Геннадия, который не желал покоряться равному ему по церковному чину архиепископу Московскому. В пользу этой версии говорит, например, то, что Никитин хорошо знал арабский, персидский и, возможно, турецкий языки. Да и погиб Афанасий на Днепре, веками служившем путем из Константинополя на Русь и в Скандинавию.

Совсем скоро, в 1482 г., окрепшее после разгрома Орды великое княжество Московское решает покончить с великим княжеством Тверским. По загадочной причине в Твери умирает жена великого князя Тверского Михаила Борисовича Софья Олельковна. Практически одновременно с этим брат жены тверского князя Михаил Олелькович оказывается втянутым в заговор против польского короля Казимира. Сообщником бывшего Новгородского князя Михаила Олельковича в этом деле оказываются князья Ольшанский и Вельский. Заговорщики планировали убить короля во время свадьбы Вельского, но заговор был раскрыт, а Михаил Олелькович и князь Ольшанский казнены. Князю Вельскому, бросившему молодую жену сразу после свадьбы, удалось бежать в Москву, где он был принят как дорогой гость, а Иван III Васильевич дал ему в отчину городок Демон «да Мореву со многими волостями». Именно так великий князь Московский оценил заслуги Вельского. Для просто беглого князя это слишком «жирный кусок», такие отчины давал Иван Васильевич лишь за особо выдающиеся заслуги. Похоже, что именно Вельский, будучи агентом великого князя Московского, стравливал Рюриковичей между собой, он же помешал Михаилу Олельковичу сесть на престол в Киеве, а значит, собрать мощную силу вокруг великого князя Тверского. Возможно, что именно он навел убийц на возвращавшегося в Тверь из Литвы купца и дипломата Афанасия Никитина.